Страница: | 1 | 2 | 3 | с русскими романсами. Во всем поведении Мигеля ощущалось уважение к россиянам. Угостив меня местными напитками, он стал показывать свои работы, которые весьма популярны здесь и отмечены премиями. Выставка картин мастера прошла даже в Ватикане.
Узнав о моих проблемах со снаряжением, Мигель, не раздумывая, полез в мешок и достал оттуда по очереди желтые пластиковые ботинки, кошки к ним и балаклаву. На вопрос: "Чем расплатиться за это?" сказал: "Будет хорошо, если вернешь!" Вдохновленный добросердечием художника, поинтересовался:
- А можно мне на столбе мира прикрепить стрелку с названием моего города?
Аргентинец достал дощечку, ящик с инструментом. Мы быстренько обстругали заготовку, покрасили. Я крупно написал "UFA" и прибил на самом видном месте - даже выше "Москвы".
От холода спасал подаренный пуховик
Ночью, как всегда, трещали, лопались согретые днем камни. Временами начиналась настоящая перестрелка. Именно так за тысячи лет скалы рассыпаются в щебень, а щебень в песок.
На Аконкагуа поднимаются, как правило, поэтапно, с ночевками в лагерях ("лагерь" - громко сказано, это просто ровные площадки, на которых можно ставить палатки). Их три: "Канада" (5100), "Гнездо Кондора" (5600), "Берлин" либо "Колера" (6000). Выше уже сама вершина (6962). Единственный лагерь, где есть капитальное сооружение и электроэнергия, - это "Гнездо Кондора". В нем дежурят вахтами три спасателя.
Вышли на гору утром. Тропа, извиваясь по каменистому склону, за три часа размеренной, как в замедленном кино, ходьбы, вывела на небольшое заснеженное плато в лагерь "Канада". Мы оказались первыми, кто поднялся сюда в этот день. Поставили и обложили увесистыми камнями фартуки палаток. Роджерс сварил на газовой горелке рисовую кашу с салями. Пообедали. Вскоре стали подходить другие группы. Поднялся ветер, повалил снег. Непогода буйствовала всю ночь. К утру потолок покрылся густым слоем инея. Когда я ворочался, он осыпался на меня и таял. Чтобы окончательно не промокнуть, взял миску и минут за пять ложкой соскреб в нее почти все белые кристаллики.
Заваленные снегом палатки обледенели так, что упаковать их было невозможно. Развиднелось лишь после полудня. Едва успели свернуть лагерь, снег возобновился. К "Гнезду Кондора" шли при густой боковой поземке. К месту назначения с ночевкой в пути добрались лишь к обеду следующего дня. Миновав полузасыпанный снегом и увенчанный аргентинским флагом дом спасателей, обнаружили за скальной стенкой тихий закуток. Он идеально подходил для ночевки. Место было столь удачным, что к вечеру вокруг нас выросло еще с десяток палаток. Утром ждали погоды, но сквозь потоки снега даже туч не было видно. Ко всему прочему добавились раскаты грома. Гроза в сочетании со снежными бурями здесь обычное явление. Прошли одни сутки, начались вторые: Спальник пропитался влагой, так что в пору было выжимать. Ночью, подмерзнув, он приобрел жесткость кровельного железа. От холода спасал подаренный Максимом Богатыревым пуховик. Я не вытерпел бездействия и, натянув на себя все, что оставалось в рюкзаке, выполз наружу. Поднялся сквозь снежную завесу к началу тропы на Берлин. Подошел с остановками к краю пропасти. Однако полюбоваться горной панорамой не удалось - сквозь белую мглу проступали только ближние отроги.
Конец дня не принес перемен. Чтобы ослабить пытку бездельем попробовал заснуть. Но в голову навязчиво лезли одни и те же мысли, мол, "зачем мне это нужно - терпеть подобные истязания? Сидел бы сейчас в мягком кресле и читал любимого Валентина Распутина". Прикажи мне в городе выполнить работу, связанную с подобной тратой энергии, да еще в столь ужасных условиях, я бы и за большие деньги не взялся. А тут сам, добровольно тащусь с грузом туда, где дышать нечем, где холодно и ветер валит с ног. К тому же мне не только не платят, наоборот, расходую немалые деньги. Но какая-то неведомая сила побуждает меня все снова и снова лезть в поднебесье, рисковать, обрекать себя на запредельные нагрузки.
Мне вдруг вспомнились окраина Хабаровска и сопка, синевшая на горизонте. Ее мы так и называли - Синяя. Это она в далеком 1958 году поманила к себе. И когда, поднявшись на вершину (вместо того чтобы пойти в школу), я увидел, что дальше "растут" еще более высокие горы, заболел ими на всю жизнь.
А до цели - четыре шага...
Вечером третьего дня в мою "берлогу" заполз вместе с термосом Роджерс. Всегда спокойный, на этот раз он был встревожен. Оказывается, ему по рации сообщили: Белый Шторм прекратится только через пять дней, а у нас продуктов и запасов газа в обрез.
- Надо спускаться! - резюмировал он.
- Роджерс, чтобы попасть на Аконкагуа, я пролетел 20000 километров, потратил уйму денег: Нет! Пока не поднимусь на вершину - с горы не слезу.
- Я знаю много плохих историй, - сказал проводник. - Горе дела нет до наших желаний. Здесь каждый год гибнут люди. Не хотелось бы пополнять этот счет. Нужно спускаться!
Я промолчал в ответ. А позднее предложил вариант: если ветер ослабеет, возьмем самое необходимое и налегке, без палаток, пойдем на Берлин. Говорят, там есть хижины. Переночуем, потом видно будет. Метеорологи часто ошибаются в своих прогнозах. Вдруг повезет. Договорились, что если шторм не ослабеет - спустимся вниз!
Создатель, похоже, услышал мои молитвы: непроницаемый войлок туч на западе распался на куски, впервые за много дней обнажив синеву неба. Мы воспряли духом. Вытащили для просушки спальники. Отобрали и сложили в рюкзак Роджерса вещи, которые понадобятся для восхождения, и, надев на ботинки кошки, медленно зашагали по целине наверх. После трехдневного бездействия мышцы ослабли. Тело, особенно спина, не слушалось, и вместо планируемых четырех часов до лагеря Берлин ползли более шести.
Там действительно стояли три вполне приличные хижины, напоминавшие по форме шалаши. Выбрали ту, что почище. Я расстелил спальник и замертво повалился на широкие нары. Поднялся, только когда Роджерс вскипятил добытую из снега воду и заварил китайскую лапшу. Есть не хотелось, а вот чая с лимоном я с жадностью выпил четыре кружки подряд.
Ветер выл за стенкой голодным зверем, но в хижине он был не так страшен. Ночью несколько раз просыпался от приступов удушья - высота в 6000 метров давала о себе знать. Часто-часто дыша, восстанавливал содержание кислорода в крови, но через некоторое время приступ удушья повторялся. Надо сказать, это очень неприятное состояние: охватывает такая неконтролируемая паника, что, кажется, вот-вот умрешь. К утру я так и не восстановился. Было желание плюнуть на все и как можно скорее бежать вниз, но упрямство и самолюбие не позволяли проявить слабость.
Роджерс молча наполнил термосы чаем с остатками лимона, рассовал мне орехи, шоколад, и мы как-то обреченно направились к вершине. С первых шагов стал обливаться потом. Это из меня выходили три бездельных, лежачих дня. Шел, не поднимая головы. Иначе сразу терял темп, сбивал дыхание: Шагал тупо, словно солдат на исходе пятидесятикилометрового марш-броска. В опустевшем черепе пульсировала мысль: "Главное - не отставать от проводника!" Я даже не заметил, как натянуло туч и к низовой поземке прибавился падающий сверху снег. Все погрузилось в белесую мглу.
Подарок к дню рождения
Видя мое полуобморочное состояние, Роджерс завел меня под защиту скал. Пока я отдыхал, он втолковывал: идти дальше опасно - в такой снежной круговерти легко сбиться с пути. Рядом пик Импеденсис. Его высота 6300 метров. Мы можем сфотографировать там флаг Башкирии, Русского географического общества и Детских Олимпийских игр, после чего с чистой совестью начать спуск.
Это предложение мне понравилось. Правда, причину не сразу осознал. А приглянулась именно цифра "6300". Дело в том, что на другой день мне исполнялось 63 года! Так что появилась возможность подарить самому себе за каждый год жизни по 100 метров! Я так взбодрился, что не заметил, как мы поднялись на этот самый облепленный с одной стороны снегом, а с другой - коричневыми скалами Импеден-сис. И тут случилось невероятное: ветер прекратился, поток колючей поземки осел, и в хрустальной прозрачности чисто выметенной атмосферы открылась невиданная по красоте панорама. Даже макушка Аконкагуа не закрывала обзор. Гора решила наградить нас в той мере, что мы заслужили. Теперь понятно, почему местные с мистическим восторгом говорят о ней, как о мудром живом существе. Я же настолько выдохся, что в этот миг не ощутил обычной на вершине вспышки счастья, что взял рекордную для себя высоту. Испытывал лишь удовлетворение: исполнил данное самому себе слово и все же поднял флаги на самом высоком в мире вулкане.
Спуск сильно осложнялся встречным ветром. Когда внизу показалось "Гнездо Кондора", увидели: низко летящую над ним оранжевую палатку. За ней бежали люди. Палатка медленно вращалась, из нее сыпались вещи, коврики. Достигнув края пропасти, она исчезла. Я едва успел вскинуть фотоаппарат и запечатлеть эту необычную картинку.
В базовом лагере нас встречали как героев: за последние пять дней никто не поднялся на вершину - мы подобрались к ней ближе всех. Здесь все эти дни лили дожди. Ручьи превратились в бурные, мутные реки, сметавшие все на своем пути. Автомобильную дорогу, связывающую <Аргентину с Чили, на протяжении 20 километров местами размыло, местами залило селевыми потоками, перемявшими десятки машин.
Перед сном захотел просмотреть кадры, отснятые на вершине горы. Полез в сумку за флешкой и (о, ужас!) не нашел ее в специальном кармашке.
Произошло самое худшее из того, что может случиться в путешествии - флешка осталась где-то на снегу между скал на высоте примерно 5500 метров. Я был просто убит! Еле упросил Роджерса сходить к месту пропажи. Проводник вернулся только через семь долгих часов: не имеющая для меня цены сантиметровая кроха невероятным образом обнаружилась среди нескончаемых заснеженных просторов!
Ночью лагерь переполошил пронесшийся то ли вихрь, то ли смерч. Ветер в эти минуты достигал такой силы, чт
Поделиться:
Издано на mir-es.com
20 05 13
Страница: | 1 | 2 | 3 | Дальше>>
Как будет выглядеть ссылка на эту новость у Вас:
Коварный Аконкагуа
HTML-код этой ссылки:
BB-код для форумов:
Открыть раздел «Новости».
Новости культуры из Испании и стран Латинской Америки : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.
Оставить свой комментарий
Обязательные поля отмечены символом *