| 
Леон де Грейф. Сонатина
Еще раз ворваться, снова развеять
искры по ветру,
 еще раз швырнуть камни в море,
 мечты — в небо, небо — в душу,
 еще раз напрячь мозг мыслью
 о переплетении касаний и ускользаний.
 
 Еще раз ворваться, опять одарить
 жаждущего — влагой,
 алчущего — пищей,
 алчного — добычей:
 таков мой обычай.
 Одарить любовью,
 отдаться присловью, поголовью
 слов и снов, восславив улов
 сеятеля, деятеля, веятеля,
 ходатая, оратая,
 мечтателя, ваятеля, создателя…
 
 Я всегда говорю, как чувствую.
 
 Я всегда говорю, что чувствую.
 Я всегда живу так, как думаю.
 Я всегда пишу так, как думаю,
 и всегда пишу, если чувствую,
 что чувствую и думаю.
 
 
 А чувствую я ароматами, ритмами и разными
 восторгами, слезами, спазмами,
 а думаю я рискованными помыслами,
 солеными, едкими, терпкими, немыслимыми мыслями.
 Я пишу только то, что чувствую
 или предчувствую, что почувствую:
 только то, что не может во мне
 улечься и усесться, а усердно раздирает сердце
 или мозг — мучительным жжением,
 напряжением, грозящим поражением
 и самосожжением.
 
 Еще раз ворваться. Сейчас. Еще раз и снова
 развеять искры, звезды, объедки, помои
 по ветру, по морю;
 сусаль и стеклярус, мешающую мишуру
 смешать — наудачу — с удалью и судьбою,
 поставить на кон и на карту,
 отдаться азарту
 и выиграть вымысел — так-то! —
 который живее факта.
 
 Еще раз ворваться, опять одарить
 страхом и страстью, гореньем и ленью,
 утоленьем и жаждой,
 чтобы отведавший этой браги однажды
 вечно тянулся пересохшим ртом
 к пенящемуся вину моему, кляня вину мою.
 
 Я всегда чувствую то, что думаю.
 
 Я всегда чувствую так, как думаю.
 Я всегда думаю так, как чувствую,
 и если труверствую и трубадурствую,
 миннезингерствую, менестрельствую,
 неистовствую или бездействую,
 фантазирую или юродствую,
 грублю или благородствую,
 сочиняю метафоры, параболы,
 ароматы, ритмы или фабулы,
 вариации и варианты,
 мемуары ли, корреспонденцию,
 адажио или анданте,
 антиритмы, гармонии, секвенции, —
 уравновешиваю, как на коромысле,
 всегда я вес эмоций с весом мысли.
 
 Я должен прочувствовать то, что рассказываю.
 Я должен изречь все то, что прочувствовал.
 И если я вдруг выразился странно,
 то это вовсе не означает,
 что я чудачествовал или причудствовал.
 Я просто предчувствовал: в этой издевке,
 в ее подтексте, в ее надсмысле
 не столько рисовки и утрировки,
 сколько — безумья серьезной мысли.
 
 Смех эсперпенто и буффонады,
 суть карнавала, значение шуток
 в том, чтоб узрели праздные взгляды
 бездну, чей лик многозначен и жуток:
 бездну отверстого разуму смысла,
 глубь беспощадно мелькнувшего мига.
 Смех — это солнце в ночи, где нависло
 тьмы непроглядной угрюмое иго.
 
 Еще раз ворваться, опять опоить
 ароматами, парами ядовитыми.
 Опоить, отравить, опьянить
 красками, запахами, видами,
 ибо только и достойно благословения
 великое мгновение
 дегустации и дефлорации:
 последующие деформации
 ведут к нежелательной акклиматизации.
 Да здравствуют импровизации!
 
 Снова ворваться. Поднять якоря.
 Обрубить концы. Оттолкнуться. Отчалить.
 Не возвращаться на круги своя.
 К минувшей радости. К былой печали.
 Обречь на заклание
 все воспоминания,
 все наваждения памяти
 похоронить в январской замети.
 И тем более не думать о том,
 что сталось бы, если бы да кабы…
 Былое — уже напечатанный том,
 а вовсе не черновик судьбы.
 Снова ворваться. Не отступать.
 Снова, снова ворваться. Все отменить.
 Конечно же, реки не текут вспять,
 но все еще можно переписать,
 но все еще можно переменить.
 К тому же надо в виду иметь,
 что все однажды отменит смерть.
 А если смерть — итог всему
 и вскоре мы уйдем во тьму,
 то мудрее всего не тужить,
 не недужить, а — жить
 от зари до зари — до могильной плиты,
 воздвигая себе посреди суеты,
 маеты и тщеты
 эфемерную твердь монумента вечного,
 подчинив себе суть скоротечного.
 
 Я всегда живу так, как чувствую.
 Я всегда думаю, как чувствую,
 и чувствую так, как пишу,
 а пишу — как дышу:
 ароматами, ритмами и разными
 восторгами, слезами, спазмами,
 солеными, терпкими, едкими, немыслимыми мыслями.
 
 Чтобы домыслы, и помыслы, и промыслы мои
 танцевали, извиваясь наподобие змеи,
 чтобы реяли, и сеяли, и веяли, как ветер,
 ибо есть ли что незыблемей на свете,
 чем вольный ветер,
 чем вечный ветер?..
 
 Перевод с испанского: Сергей Гончаренко
 >> 
 
 
 
 
 
 Оригинал здесь
 Параллельные тексты (оригинал слева, перевод справа) здесь
 Параллельные тексты (перевод слева, оригинал справа) здесь <<     Дальше >>
 Издано на mir-es.comСвидетельство о публикации N107656
 Рейтинг:  Поэзия на испанском с переводами : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.Голосов:
 Средняя оценка:
 
 Пожалуйста, оцените перевод стихотворения
 
 Нажмите на зелёное поле ниже, чтобы выбрать оценку из списка
 
 
 
 Оставить свой комментарийОбязательные поля отмечены символом * |