Город в сумерках бродит.
Звеня,
дождь приходит —
агония дня.
Мокрый город не видит лица своего,
за туманом глаза он прячет.
Дождь не говорит ничего
и плачет.
Люди бегут от хрустальной воды;
послушно
закрываются окна, как от беды, —
и, быть может, один человек поглядит равнодушно…
Дождь, похоже, устал от себя самого;
словно розовый куст, что без роз, одичало маячит,
он не говорит ничего, ничего, ничего
и плачет.
Пришёл он, посланец реки,
с поцелуями свежести,
послание рвётся на капли, в клочки,
чтобы мы причастились струящейся нежности.
Но, понимая, что люди отвергли его,
он всё звонче по улицам скачет,
речь заводит… И под конец не говорит ничего
и плачет.
Как безумец в своём исступлённом упрямстве,
вспоминая забытую песню, он стонет,
неуютно ему в этом тёмном пространстве,
всё мешает ему, и все его гонят.
Луговая трава не желает уже ни глотка от него,
люди, прячась, его то и дело дурачат, —
он не говорит ничего
и плачет.
Может, глядя на горе людей,
он слезинки льёт
или вспомнил тончайшую из вечерних затей —
полотно нам в утеху ткёт?
Или, видя, что людям не до него,
он скорбит об уделе, который ему предназначен?
Дождь не говорит ничего, ничего, ничего
и плачет.
Над мёртвым днём
звук мелодии чистой
пролетает с дождём.
Серебристый,
зачарованный звоном его,
город в ночь заплывает незряче…
Дождь не говорит ничего
и плачет.
Перевод с испанского: Татьяна Глушкова<< >>
