В ознобе роща — ватой на ней туман повис.
Чиста горы вершина — как мысль идеалиста.
И, резкими скачками, как будто норовистый
скакун, с весёлым ржаньем, поток стремится вниз.
Тростник открыл у ветра призвание флейтиста.
Внезапно зимней дымки покровы сорвались,
и — солнце смотрит из-за раздвинутых кулис
и в утре растворилось сиянье аметиста.
В лучистых нитях капли скользят между листов.
В них вся игра алмазов и всхлипы бубенцов.
Упильо бросил стадо и, возле речки сидя,
поверил душу флейте, не зная — каково
следить за ним украдкой, внимать игре его
за тополем застывшей и млеющей Филиде.