Подбородок тяжелой рукой подпирая, Вспоминает, что он — только остова плоть, Обреченная плоть, пред судьбою нагая, — Красотой не могущая смерть побороть.
В дни весны от любви трепетал он, пылая, Нынче, осенью, горькою правдой убит. «Все мы смертны», — печать на челе роковая, И в ночи он всей бронзой своею дрожит.
И проносится ужас по бороздам тела, Рвутся мышцы, напрягшиеся до предела, Как осенние листья пред Божьей грозой,
Что гудит в его бронзе… Так корень сухой, Так израненный лев не страдали в пустыне, Как мыслитель, задумавшийся о кончине.