Испаноязычный мир       
 
Русский Español English 
       Главная   Галерея   Слайдшоу   Голос   Песни   Фильмы   ТВ   Радио   Новости  Уроки  Мобильная версия
   Добро      пожаловать!
   Регистрация
   Вход
   Поиск
    Обучение
   испанскому
   Каталоги
   Поэты
   Переводчики
   Художники
   Хронология
   Тематика
   Рейтинг
   Поэзия стран
   Аргентина
   Боливия
   Бразилия
   Венесуэла
   Гватемала
   Гондурас
   Доминик.Респ.
   Испания
   Колумбия
   Коста-Рика
   Куба
   Мексика
   Никарагуа
   Панама
   Парагвай
   Перу
   Пуэрто-Рико
   Сальвадор
   Уругвай
   Чили
   Эквадор
   Другая
   Об авторах
   Поэты
   Переводчики
   Художники
   Композиторы
   Исполнители
   Фотографии
      поэтов
   Фотографии
      переводчиков
   О сайте
   Donation
   Авторам
      сайта
   Контакты




 

 Версия для печати 

Анатолий Гелескул. Из сборника «Темные птицы» : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.

Анатолий Гелескул. Из сборника «Темные птицы»
 




Как большинство переводчиков, я не собирался таковым становиться и вообще, как большинство читателей, долго полагал, что стихи переводятся как-то сами собой – и если у переводного поэта, будь то даже Гейне, одни строки западают в душу, а другие – нет, виноват автор, которому не все одинаково удалось. Это обстоятельство я со временем подзабыл, а следовало бы помнить. Читательское доверие к слову слепо, как любовь.
Лет двадцати с чем-то я прочел «Цыганское Романсеро» Лорки по-испански и был обескуражен. Кое-что оттуда я знал в русских переводах, которые любил и люблю по сей день, и, естественно, раскрыл книгу на этих вещах. Все, вплоть до ритмов и рифм, оказалось не так. К этому я совершенно не был готов и с самоуверенностью самоучки решил «Это неправильно. Надо, чтоб было так, и я это сделаю». И, помнится, собственные каракули не сразу меня убедили, что все не просто – и чтоб было «так», надо, чтобы стало иначе. Но это уже профессиональные тонкости, не всем интересные, и сказать хотелось бы о другом.
Думаю, что стихи прежде всего делятся на живые и мертвые. Первые бывают очень талантливыми и не очень, но к ним тянется если и не народная тропа, то все же человечий след; вторые бывают искусными или неискусными, и тянутся к ним одни стихоманы. Почему стихи рождаются такими, вряд ли кто знает, но это медицинский факт. И секрет перевода, наверно, тот же, что у стихов, – в конечном счете это тайна жизни.
Я думаю, что у каждой жизни – своя тональность. То, что зовут судьбой. События жизни, неизбежные или навязанные, ложатся в эту тональность, как мелодии, и попадают в нее или остаются чужеродными и терзают фальшью. Человек потому и внимателен к себе, что домогается не роскошной жизни, а подлинной – своей, без чуждых и фальшивых нот. Стихи, оставляя наедине с собой, помогают понять себя в мире, и недаром, когда такое понимание становится самоубийственно важным – на заре туманной юности, – стихи пишут почти все (кроме тех, наверно, кто не знает попросту, что это такое). Парадоксальное, но верное определение поэзии дал испанский философ Ортега-и-Гассет: «Поэт – это переводчик человека в его разговоре с самим собой». Люди общаются словами, но разговор с самим собой бессловесен – это миллионы, миллиарды немых наречий, скрытных, смутных и мучительных своей непонятностью. Поэтическое слово помогает понять то, чему мы искали и не могли найти имя, и заодно ощутить, что внешне мы разобщены и лишь в самом сокровенном, неотчетливом и неповторимом – короче, в самом личном – близки, понятны и, если хотите, похожи.
Другое дело, что не все поэты бывают поэтами, переводчики – тем более. Невольное отступление мемуарного свойства. Я учился заочно, и происходило так, что сессионное время иногда совмещалось с литературными вылазками. Сам институт был техническим, но с несколько цыганским уклоном: полевые геологи, поисковики, прибывали на сессию из тьмы лесов, из топи блат и прочих неуютных мест, и народ съезжался разновозрастный, разношерстный и крайне интересный. Однажды сосед по столу, увидев у меня гранки переводов, спросил, что это за штука, и неожиданно сказал:
– А я переводные стихи вообще не читаю.
– Почему? – полюбопытствовал я.
– Да так... Редко что попадается.
– Редко, – согласился я. – А непереводные? Часто?
Парень был умный и в ответ рассмеялся.
Что поделать, все бывает редко. Культура – это пустынная местность, да и вся наша перенаселенная планета довольно малолюдна. Можно ли вообще переводить стихи? Наверное, нет, и светлые умы, в первую очередь – поэты, убеждали этого не делать. Но люди ценят умные советы, а сами, включая советчиков, поступают обычно по пословице: «Пока умный думал, дурак реку вброд перешел». Еще греческие мудрецы убеждали, что лучшее для человека – не родиться, а родившись – тут же умереть. Мы по-прежнему ценим античную мудрость, а плотность населения по-прежнему растет. Что до переводов, то и в античные времена жаловались на упадок творчества, а неповторимый Катулл, например, переводил стихи Сафо, тоже неповторимой.
Мне доводилось слышать от людей наипрогрессивнейишх, что в России слишком много переводят. А виной тому – цензура (и это правда, пусть и с оговорками). Помню такой оборот речи: «Непродуктивная трата национальной энергии и национального гения». Об энергии рассуждать не берусь, а вот таинственный «национальный гений» – видимо, калька с немецкого и заодно немецкая калька с французского: в романских языках это выражение ничего величавого не содержит и обозначает всего-навсего народный дух, говоря проще – склад души. Что тут можно возразить? В России с цензурой, да и с культурой перевода, обстояло по-разному и порой плачевно, но переводили всегда – и особенно много и полнозвучно полтора-два века тому назад, когда литература была не чета сегодняшней, да и читатели владели языками. Похоже, переводы – признак молодости, а не склероза. Русская поэзия неизменно чутка к мировой культуре, это у нее в крови – и как раз потому, что она молода, моложе европейских, и кровь еще не перекипела. Любому барбосу известно, что Есенин пил, но многие ли знают, что Гейне он читал в подлиннике и это была его настольная книга? Наверно, литература, сплошь состоящая из Пушкиных, Шекспиров и Сервантесов, была бы самодостаточна, но такой, похоже, не предвидится. Да, много и, увы, справедливо говорится о ненадежности, ущербности, слабости поэтического перевода, о его неизбежных потерях. Правда, у «национального гения» есть на этот случай национальная поговорка: «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти». Поговорка российская, но, думаю, и другие народы спорить с этим не станут.
Все эти нехитрые рассуждения в защиту перевода – никоим образом не самозащита или самооправдание. Свои переводы ни защищать, ни оправдывать не собираюсь – пусть защищаются сами, как умеют и насколько в силах. Самому судить о себе трудно и вряд ли возможно. Разумеется, заподозри я в себе графомана, остерегся бы публиковать переводы, но я действительно не знаю, чего они стоят. И по этому поводу вспоминаю для бодрости строчки из якутской поэмы (в выразительном переводе Николая Шатрова):

Еще хорошо, что взошли семена:
бывает, посеешь – и нет ни хрена.




   

Автор текста: Анатолий Гелескул




Издано на mir-es.com



Комментарии произведения : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.
 Комментарии



Оставить свой комментарий

Обязательные поля отмечены символом *

*Имя:
Email:
*Комментарий:
*Защита от роботов
Пять плюс 3 = цифрой
*Код на картинке:  



Вернуться назад





     



 
Получите электронный абонемент mir-es.com


Купить абонемент

с помощью ЮMoney   



Для развития проекта mir-es.com ссылка

Устанавливайте HTML-код ссылки:

BB-код для форумов:







Главная   Новости   Поэзия   I   Переводчики   I   Галерея   Слайд-шоу   Голос   Песни   Уроки   Стихи для детей   Фильмы  I   Контакты      Регламент

© 2023 г. mir-es.com St. Mir-Es



Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом.
При использовании материалов указание авторов произведений и активная ссылка на сайт mir-es.com обязательны.

       
         


Яндекс.Метрика