Овадия Герцовича Савича мы привыкли называть переводчиком с испанского. Мы помним его книгу «Два года в Испании. 1937 - 1939», любим его Мистраль, его Неруду, его Гильена…
А многие ли знают, что этот культурный, скромный, обаятельный человек, сама седина которого светилась какой-то особенной чистотой, был автором романа «Воображаемый собеседник» (издан в 1927 г.), произведения, беру смелость утверждать это, значительного для советской прозы вообще, что Oвадий Савич писал стихи еще в 1914 году, что в 1939 году театр имени Ленинского комсомола собирался открыть сезон его пьесой «Испанцы», что война вытеснила со страниц «Знамени» его повесть Птица «Феникс»?.. Многое забывается.
Oвадий Савич был на редкость требовательным писателем. Стихи, часть из которых мы сегодня публикуем, он писал «для себя», не собираясь печатать. Они проникнуты грустью, а некоторые и скорбью. Но надо знать, что поэт был тяжело болен, и, хотя его глаза лучились добрым светом для нас, знавших его, хотя он никогда не жаловался, предпочитая много работать, читать, думать, в беседах собственной души с самой собою, в этих строках из дневника, выразилось многое, порою, - как в отличном, на мой взгляд, стихотворении «Я - старая птица», например, - с пронзительной силой.
B архиве Oвадия Савича остались проза, поэзия, статьи об искусстве, воспоминания о писателях. Пока не вышла книга Oвадия Савича, мы знакомим читателя с несколькими его стихотворениями. Первое - «Я - старая птица» - посвящено Илье Григорьевичу Эренбургу, с которым Oвадия Савича связывала дружба с юности до смерти.
* * * и. г.
Я - старая птица и больше уже не пою, Из красной листвы всё смотрю я на стаю свою.
И в воздухе шелест и трепет лесов и морей, Там учится стая подальше летать, побыстрей.
Кричат первогодки, для них упражненья страшны, Не знают, как долго лететь им до южной страны.
Не вам свои силы беречь! Это мне их беречь, Чтоб вас хоть на час от опасности злой устеречь.
Когда полетим, в треугольнике угол займу, Один на себя встречный ветер в полёте приму.
Вперёд, задыхаясь, и первым я встречу беду, И сердца не хватит, и камнем я вниз упаду.
Чтоб пели вы громко на южной весёлой земле О белых ночах, о туманах, о солнце во мгле.
* * *
Пусть живут, как хотят. Помогите нам, память и совесть, Чтоб при жизни не стать земноводным холодной крови, Чтоб страстям ослепляющим опытом не прекословить, Чтоб вовек не узнать стариковской пустой нелюбви.
Но когда мы увидим, что стали мы новых моложе, Чей бессовестный день над беспамятным вечером встал, Подарите нам, память и совесть, до смертного ложа Cтариковскую косноcть, упрямства холодный закал.
* * *
Нет, не красив он, образ муки, Иль я сужу не по-людски. Всё вспоминаю, как у суки Родились мёртвые щенки.
С упрямой нежностью лизала Комочки мягкие всю ночь И говорящими глазами Людей молила ей помочь,
К сосцам толкала, грела, грела, Старалась мёртвых оживить, Отдать им жизнь свою хотела, Вот так - вдохнуть и перелить….
О книги, замыслы и строки Мертворожденные мои! О бред уныло-одинокий Ненужной муки и любви!
МУЗА
Приходит виноватая, седая, Одетая в дырявую парчу. «Не хочешь сказок - в книгах погадаю, А не о чем, хоть под нос пошепчу».
А накричишь: «Уйди, пришла без спросу!» - Сожмётся вся и снова за своё. А запоёт - не смерть ли точит косу? Но тот, кто слышал в юности её…
День поэзии 1971. М., “Советский писатель”, 1971, 224 стр.
Автор текста: Владимир Огнев
Издано на mir-es.com
Комментарии произведения : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.
