Испаноязычный мир       
 
Русский Español English 
       Главная   Галерея   Слайдшоу   Голос   Песни   Фильмы   ТВ   Радио   Новости  Уроки  Мобильная версия
   Добро      пожаловать!
   Регистрация
   Вход
   Поиск
    Обучение
   испанскому
   Каталоги
   Поэты
   Переводчики
   Художники
   Хронология
   Тематика
   Рейтинг
   Поэзия стран
   Аргентина
   Боливия
   Бразилия
   Венесуэла
   Гватемала
   Гондурас
   Доминик.Респ.
   Испания
   Колумбия
   Коста-Рика
   Куба
   Мексика
   Никарагуа
   Панама
   Парагвай
   Перу
   Пуэрто-Рико
   Сальвадор
   Уругвай
   Чили
   Эквадор
   Другая
   Об авторах
   Поэты
   Переводчики
   Художники
   Композиторы
   Исполнители
   Фотографии
      поэтов
   Фотографии
      переводчиков
   О сайте
   Donation
   Авторам
      сайта
   Контакты




 

  Версия для печати

Федерико Гарсиа Лорка - испанский Лермонтов. Светлый вечер с Мигелем Паласио : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.

Федерико Гарсиа Лорка - испанский Лермонтов. Светлый вечер с Мигелем Паласио
 

Страница: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |

внимание и т.д, и т.д. Но я, опять же, вспоминаю эту пьесу «Йерма» — вы уж меня простите, что она так у меня засела в голове. Но я женщина, это понятно. И вот эта тема рока и судьбы, которая берет человека в какие-то железные тиски, и он как бы ни пытался, ни старался, ничего он с этим поделать не может. Мне все-таки кажется, что эта тема христианству не очень близка. Потому что в христианстве сотворчество в жизни человека и Бога, возможности самому делать свою жизнь и брать на себя ответственность за те поступки, которые ты совершаешь и т.д. — мне кажется, что вот это больше про христианство, чем жанр античной трагедии. А вы что скажете?

М. Паласио

— Конечно, вы правы. Но все-таки Лорка не церковный писатель.

А. Митрофанова

— Вот это важно, да.

М. Паласио

— Безусловно, он абсолютно не церковный писатель, автор, поэт, драматург. Он поэт, автор, которому был близок, который чувствовал образ Христа. И который хорошо знал, разбирался в Евангелии и с большим уважением к этому относился — вот я бы сказал так. Но мне кажется, что Лорка… У него даже есть не только не соответствующие христианскому пониманию жизни мотивы, сюжеты и образы, а прямо противоположные ему — может быть, даже и Йерма это тоже один из примеров. И рок, да…

А. Митрофанова

— Там всё сложно в «Йерме»…

М. Паласио

— У него есть отчасти и языческие даже черты. Хотя вот его друг Сальвадор Дали, который уж совсем, наверное, был далек от христианства. Хотя это тоже спорная тема. Он сделал ведь прекрасные иллюстрации к Библии, которые оценил даже сам Папа Римский Павел VI, пригласил его на аудиенцию. Сальвадор Дали говорил, что «тебе, христианскому человеку, немножко не хватает моего язычества». Но Лорка, помимо своего творчества — это я бы очень хотел отметить, — воплотил образ христианина в своей жизни.

А. Митрофанова

— Каким образом?

М. Паласио

— Он был — опять же, мы об этом говорили — он был человеком света, человеком добра. Нет ни одного человека, знавшего его более или менее близко, который сказал бы о нем что-то дурное. Даже завистники, которые, может быть, слышали о нем что-то, но не знали лично, стоило им вместе с ним сходить в его компании в кафе «Хихона» — такое богемное кафе в Мадриде…

А. Митрофанова

— Это такая «Бродячая собака».

М. Паласио

— Да. Показаться в этой студенческой резиденции, где жила эта молодежная элита 20-х годов Испании, и увидеть, как Лорка садится со своей лучезарной улыбкой за фортепиано. Он начинает играть какие-то народные мелодии и спрашивать с горящими глазами: «Откуда это? Вы знаете, из какого района Испании?» Стоило человеку попасть под ауру, попасть в атмосферу Лорки, он влюблялся в него беззаветно. И поразительно, что при всей публичности Лорки, при всем том, что его слушали очень много — он читал лекции. Хотя очень боялся выступать публично.

А. Митрофанова

— Серьезно?

М. Паласио

— У него безумный страх перед публичными выступлениями.

А. Митрофанова

— А как же театр?

М. Паласио

— Он не играл.

А. Митрофанова

— Но ставил.

М. Паласио

— Хотя иногда играл. Он играл тень — в длинной одежде с вуалью. И не видел ничего — ни сцену, ни тем более зрителей.

А. Митрофанова

— Он и здесь не такой как все.

М. Паласио

— Он мог выступать, только если у него вся речь была написана от первой до последней буквы полностью. И опять же, вернусь к Сальвадору Дали, потому что это был очень близкий друг, близкий человек для Лорки. Сам Дали, который прожил очень длинную жизнь, отнюдь не 38 лет, а 85, через жизнь которого прошла Гала? — его муза, русская жена знаменитая. Умирая, перед смертью, когда Галы? уже не было, сидел одинокий и больной в своей спальне. Единственные слова, которые люди могли разобрать, которые он повторял сквозь слезы: «Ми амиго Лорка» — «Мой друг Лорка». Он вспоминал человека, который был, наверное, самым светлым воспоминанием в его жизни и который по-настоящему его любил и принимал Дали таким, какой он есть.

К. Мацан

— Вот мы заговорили о христианских или не христианских мотивах в творчестве Лорки. Мне просто кажется, что даже в той же, например, «Йерме» можно найти — даже в теме рока, например, — можно увидеть эти христианские смыслы, просто если чуть-чуть по-другому смотреть. Мне кажется, иногда вера в Бога утверждается не прямым утверждением веры в Бога, а как бы обратно через очень острое и болезненное переживание богооставленности. Когда читаешь пьесу и видишь, что герои там — настолько им плохо, настолько плохо. И понимаешь, что насколько бы легче — я сейчас очень грубо говорю, — насколько легче им было бы, если бы в их жизни был Бог. То есть парадоксальным образом это ощущение себя и поиска и ненахождения ответа как раз таки и утверждает то, что ответ можно искать только там, где он на самом деле есть. Вот в этом смысле — Мигель процитировал стихотворение, о котором я все никак не могу перестать думать. «Хочу уснуть я сном осенних яблок, и ускользнуть от сутолоки кладбищ». Вот Мигель сказал, что яблоки, которые на землю упали, в землю ушли потом, и потом из этой же земли возродилась новая яблоня и новое дерево. Это, в общем-то, абсолютно религиозная интуиция, потому что жизнь не заканчивается окончанием земной жизни, что мы призваны для жизни вечной, что будет что-то потом еще — эти яблоки снова распустятся. И вот следующая строчка — «и ускользнуть от сутолоки кладбищ». Человек избегает смерти через идею, через веру в вечную жизнь. Это всё есть, если это видеть…

М. Паласио

— И в этом же стихотворении — «Пускай усну нежданно, усну на миг, на время, на столетья, но чтобы знали все, что я не умер». Смерти нет.

К. Мацан

— Да. И грядущий праздник Успения — слово «успение», которое переводится как «засыпание», чтобы потом проснуться для вечной жизни — вот он здесь. Вот этот сон… То есть это всё здесь зашифровано — если на это смотреть через определенные «очки смысла». Мне кажется, что это очень, очень интересно.

А. Митрофанова

— Это, что называется, вопрос трактовки. Один прочтет и скажет: «Ну вот, когда я опустился на самое дно, снизу постучали», — прочитав Гарсиа Лорку. А другой скажет так, как Костя Мацан. Вот, пожалуйста…

К. Мацан

— Потому что любой текст существует только в интерпретации.

А. Митрофанова

— Не факт, кстати говоря. Но вместе с тем, такое явление имеет место. Интерпретация иногда бывает даже более известна, чем первоначальный смысл, который в это произведение заложен. Мы знаем много таких примеров. В советской школе я наслышана, как преподавали литературу и как трактовались… Стихотворение Блока «Незнакомка» — я никогда не забуду, как мне моя старшая коллега рассказывала. Их учительница объясняла им, что Блок смотрит на реальность через призму граненого стакана. Представляете — на буржуазную реальность через… Но это же просто… Вот такие варианты тоже были. Поэтому насчет трактовок это, действительно, очень важно. И хорошо, что у нас сейчас есть другая оптика. Но вместе с тем, может быть, в конце уже нашего разговора мне хотелось бы вернуться к той теме, о которой Костя заговорил — про ощущение богооставленности. Вообще, не только в литературе начала 20-го века, рубежа 19-го — 20-го веков, но и в жизни огромного числа людей. Ведь литература же не с Луны к нам прилетает. Она рождается… Художники — это люди, которые считывают определенные посылы, кристаллизуют в словах те идеи, которые витают в воздухе. Они, в конце концов, синхронно вибрируют с тысячами сердец и отличаются тем, что этот ритм способны воплотить на холсте или на бумаге и т.д. То есть это ощущение богооставленности — это было ощущение, характерное вообще в принципе для людей того времени, для эпохи. И вот этот вот мучительный поиск смысла, хождение по лабиринтам собственного подсознания, как у Сартра, например, или у кого-то еще. И в то же самое время, параллельно с этими явлениями — в Испании живет вот этот светлый парень Лорка, который пишет потрясающе глубокие стихи, который выводит каких-то людей-гигантов. И всё-таки — «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Что все-таки в Лорке было, в этом человеческом замесе, настолько уникального, что позволяло ему смотреть на этот мир и «сутолоку кладбищ» с какой-то другой точки, с другой какой-то вершины? Ведь у него другой угол зрения, получается.

М. Паласио

— Другой угол. До него даже в Испании никто так не писал. Вы говорили о том, что существуют поэты, которые задают тон языка. Вот как Пушкин создал современный русский литературный язык, так Лорка писал на таком уровне, после которого уже невозможно испанцам и испанским авторам вернуться к тому, что было до этого, до него. Это было так называемое «поколение 27-го года», к которому принадлежал Лорка, литературное. Но кого мы знаем? Чьи имена мы можем назвать, кроме него?

А. Митрофанова

— Честно говоря, никого.

М. Паласио

— В России точно нет. Ну, Рафаэль Альберти, может быть, переводился, но его не сравнить с известностью Гарсиа Лорки. Лорка пришел на стыке эпох — он пришел тогда, когда менялось мировоззрение, когда люди жили предощущением трагедии, которую принесет 20-й век. Он родился в год, когда окончательно рухнула Испанская империя, в 1898-м году — это была война США за Кубу. Испания потеряла Кубу — последнюю свою колонию. Он родился, когда Испания находилась в предощущении гражданской войны. Повторюсь, очень страшного конфликта. Пал ее жертвой. И образ Лорки до сих пор в Испании это очень болезненная тема, как и политическая тема его убийства. Это, к сожалению, разменная монета в политической борьбе. Он с таким роковым предощущением жизни, он чувствовал, конечно, свою смерть, он чувствовал, это видно. Он понимал. Это очень горько говорить, трагично и тяжело — он ее написал. Практически всей своей и прозой, и поэзией, он написал свою смерть. Но то, что

Страница: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |     Дальше>>










Автор текста: Константин Мацан, Алла Митрофанова, Мигель Паласио



Подробности здесь

Стихотворения на сайте «Испаноязычный мир» здесь

Издано на mir-es.com



Комментарии произведения : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.
 Комментарии



Оставить свой комментарий

Обязательные поля отмечены символом *

*Имя:
Email:
*Комментарий:
*Защита от роботов
Пять плюс 3 = цифрой
*Код на картинке:  



Вернуться назад





     



 
Получите электронный абонемент mir-es.com


Купить абонемент

с помощью ЮMoney   



Для развития проекта mir-es.com ссылка

Устанавливайте HTML-код ссылки:

BB-код для форумов:







Главная   Новости   Поэзия   I   Переводчики   I   Галерея   Слайд-шоу   Голос   Песни   Уроки   Стихи для детей   Фильмы  I   Контакты      Регламент

© 2023 г. mir-es.com St. Mir-Es



Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом.
При использовании материалов указание авторов произведений и активная ссылка на сайт mir-es.com обязательны.

       
         


Яндекс.Метрика