Лопе де Вега. Одиночество Одиночеством к людям гонимый, Прихожу к одиночеству снова — Ибо, кроме моих размышлений, Не встречал я друга иного.
Что мне хрупкая оболочка, Где живу я и умираю? От себя я так отдалился, Что вот-вот себя потеряю.
Мне с собой ни сладко, ни горько, Но одно я постиг несомненно: Человек — воплощенье духа — Как в тюрьме, в своем теле бренном.
Мне понятно многое в мире, Одного не пойму до гроба: Как безмозглый, спесивый невежда Терпит собственную особу?
Я управлюсь с любой помехой, Рад с любой докукой сразиться, Но себя защитить не умею От назойливого тупицы.
Он меня же ославит дурнем — Ведь ему, говоря по чести, Невдомек, что глупость и скромность Не могли бы ужиться вместе.
Но различие между нами Беспристрастное видит зренье: Его глупость — в безмерной спеси, И моя разумность — в смиренье.
То ли в наше время природа Изобилует мудрецами, То ль они свой скромный рассудок До небес превозносят сами.
Самый мудрый сказал: «Я знаю, Что я ничего не знаю», Величайшее с наименьшим В беспримерном смиренье равняя.
Но себя я не чту премудрым, Ибо чту себя несчастливым, А когда и где неудачник Обладал умом прозорливым?
Этот мир, должно быть, стеклянный, Он надтреснут, и в час урочный На осколки он разлетится, Потому что стекло непрочно.
Нам порой говорит рассудок, Что и мы уцелеем едва ли: Картой меньше — и мы внакладе, Картой больше — опять проиграли!
Говорят, что правда на небо Вознеслась из нашей юдоли, — Постарались люди на совесть, Чтоб она не вернулась боле.
Мы, испанцы, от прочих народов Отделились чертой приметной: Те живут в серебряном веке, Нам на долю достался медный.
И какой настоящий испанец С болью в сердце не видит ныне, Что мужчины на вид все те же, Только мужества нет и в помине!
Бог велел, чтобы хлеб свой насущный Человек до скончанья света Добывал в труде, — потому что Он презрел господни заветы.
А сегодня богоотступник На кусок дармоеда презренный Променял, не страшась позора, Старой чести залог бесценный.
И теперь Добродетель и Мудрость, Как слепцы в бесприютном скитанье, Ковыляют, держась друг за друга, Со слезами прося подаянья.
Есть два полюса в этом мире, Два магнита для всякого сброда: Покровительство (вместо счастья), Деньги (вместо знатного рода).
Слышу колокол похоронный, Но не вздрогну, мыслью объятый, Что крестов на погосте столько, Сколько было людей когда-то.
Вижу мраморные надгробья, Возвещающие в печали Не о том, чем покойники были, А о том, чем они не бывали.
Правы авторы эпитафий — Только здесь убогий и сирый Наконец торжество обретает Над князьями этого мира.
Говорят, недостойна зависть; Грешен я — она мне знакома: Зависть к тем, кому нету дела, Что творится за стенами дома.
Нет у них ни книг, ни записок, Нет бумаги в шкафу ни листочка, За чернильницей ходят к соседу, Если надо черкнуть две строчки.
Ни бедны они, ни богаты: Есть очаг и похлебка в миске; Не мешают им спать заботы, Искательства, происки, иски;
Не злословят они о сильных, Не питают к слабым презренья, Никогда, словно я, не пишут Покровителям поздравленья.
С этой завистью неразлучен, Никому не промолвив слова, Одиночеством к людям гонимый, Прихожу к одиночеству снова.
Перевод с испанского: Майя Квятковская << >>
Альберто Панкобро.
Оригинал здесь
Параллельные тексты (оригинал слева, перевод справа) здесь
Параллельные тексты (перевод слева, оригинал справа) здесь Video (audio)
<< Дальше >>
Издано на mir-es.com Свидетельство о публикации N107676 Рейтинг: Голосов: Средняя оценка:
Пожалуйста, оцените перевод стихотворения
Нажмите на зелёное поле ниже, чтобы выбрать оценку из списка
Стихи на испанском с переводами на русский : Испаноязычный мир: поэзия, изобразительное искусство, музыка, голоc.
Оставить свой комментарий
Обязательные поля отмечены символом *
|